вторник, 30 декабря 2014 г.

Многоликий либерализм



Михаил Габович

Многоликий либерализм.
XIX век и современный взгляд
на «национальные особенности»

Извлечения

М.Е.Габови ч
В сегодняшней России бытуют два мифа о либерализме.
Первый из них заключается в том, что либерализм — это некоторое единое явление, достаточно четко очерченный круг либеральных идей, принципов и ценностей. Все они выражены в преимущественно англоязычных текстах ряда классиков либерализма, в деяниях либеральных политиков. Согласно все тому же мифу, эта система ценностей или, если угодно, идеология зародилась в англоязычных странах (Англии Локка, Шотландии Юма и Смита, Соединенных Штатах отцов американской демократии), откуда распространилась по всему “западному” миру, и ко второй половине XX века превратилась в некую доминирующую политическую и мировоззренческую систему. Из этого мифа делается вывод, что любая попытка “установить” либерализм в России (которую приверженцы этого мифа часто считают не-западной или даже не-европейской страной) — суть утопия, потому что условия-де у нас другие, и эта система к ним не адаптирована. В отличие от западных стран, в России либерализм можно только “внедрить” или, в самом крайнем случае, “возродить”, опираясь на какие-то давно забытые политические традиции. Так зачастую думают и сами либералы.
Второй миф касается содержания либерализма. Чаще всего он трактуется как идеология, в первую очередь экономическая или экономистская, то есть требующая неограничения свободы личности прежде всего в экономической сфере и невмешательства государства в дела граждан во имя абстрактных прав и свобод. Все это с тем, чтобы позволить людям вступать друг с другом во взаимовыгодные отношения и создавать таким образом индивидуальное благосостояние и всеобщее изобилие. Главные принципы такой системы — частная собственность, свободное движение товаров, наполненные прилавки магазинов — словом, “жизнь, как в Европе”. Естественный спутник подобного либерализма — демократия, как политическая система, наиболее способствующая свободе торговли.

Не будем заниматься выяснением того, откуда произошли эти мифы. Важно сперва понять, что речь идет именно о мифах. Либерализм — это не единое явление, у него нет единой общепризнанной классической традиции, которая могла бы служить точкой отсчета для любого “нового” (например, российского) либерализма. Главное же, либерализм — это вовсе не экономическая доктрина, основанная на свободной торговле и частной собственности как главных ценностях, которые надо защищать любым путем. И демократия ему, либерализму, нужна вовсе не для этого.
История европейского либерализма XIX века прекрасно иллюстрирует это соображение — особенно если отвлечься от якобы “центральной” британской традиции и рассмотреть, к примеру, развитие либерализма в Германии и Франции. Чем, собственно, вот уже около тридцати лет занимаются немецкие и французские историки.


<...>


Наиболее интересные либеральные деятели Франции не оставили после себя систематического философского наследия — его приходится реконструировать на основании их программ, выступлений и публицистических текстов. Этот процесс осложняется тем, что в каждой из пяти основных политических эпох в истории посленаполеоновской Франции (Реставрация, монархия Бурбонов, Революция 1848 года, Вторая империя, Третья республика) либеральные партии подлаживали свои программы под актуальные для того времени темы. В отличие от Германии или Италии, здесь не вставал вопрос о национальном единстве, и основные усилия были направлены на реформирование политической системы и расширение политических свобод — но при условии умеренной демократизации: в глазах либеральных реформаторов, радикальная демократия грозила новым всплеском революционности и, возможно, террора. Именно этот страх перед народом и невнимание к социальным вопросам поставили либералов во время Второй империи в маргинальное положение. Как это было чуть позже в объединенной Германии, формальная демократизация была проведена “сверху”, по настоянию авторитарной власти, которая желала заручиться всенародной поддержкой. Так же как в Германии, либеральная интеллигенция, стоявшая последние годы XIX века у истоков, например, французской социологии, “заболела” национальным вопросом (в данном случае — Эльзасом и Лотарингией) и не выработала четкой программы противостояния тем радикально-националистическим кругам, которые накаляли политическую атмосферу в преддверии Первой мировой войны.
На основании такого довольно схематичного обзора истории либерализма я предлагаю сделать три вывода.
Во-первых, история либерализма показывает, что динамику национальной уникальности и риторики ее преодоления можно обнаружить повсюду. Либерализм может опираться на совершенно разные исторические пути развития, по-разному сочетаясь как с демократией, с которой в конце концов всегда примиряется, так и с проблемой экономических свобод — которые отнюдь не определяют его суть. Это национализм везде одинаков — либерализм же многолик: разные его проявления порой сохраняют друг с другом лишь смутное сходство, которое, однако, позволяет нам говорить о вполне определенной группе современных государств с либеральной политической системой. Если же за эталон измерения брать некий идеальный тип американской либеральной демократии, может обнаружиться, что либерализма вообще не существует.
Во-вторых, стоит обратить внимание на общую для французских, немецких — и, кстати, английских — либералов проблему примирения со всеобщими выборами, то есть с расширением демократической системы и восприятием “народа” как полноценного носителя государственного суверенитета. Проблема вытеснения реформаторски настроенных сил с политической арены популистами, играющими на часто присущем либералам презрении к “народу”, в условиях сегодняшней массовой демократии остается актуальной и всегда таит в себе опасность плебисцитарного авторитаризма.
В-третьих, осознание многообразия либеральных традиций может научить нас относиться терпимее к недостаткам кандидатов на должности “отцов” и “матерей” российского либерализма. В самом деле, в сегодняшней либеральной Америке никто не требует возврата к рабству, которое поддерживали многие из “либералов”-основателей США. В либеральной Германии никому в голову не придет выступать за конституционную монархию, как это делали либералы XIX века, а во Франции не собираются отбирать право голоса у малоимущих и необразованных. Тем не менее во всех этих странах современные либеральные деятели и мыслители с уважением относятся к наследию прошлого, если рассматривать это прошлое в его историческом контексте. Не отрицая ни политической наивности и малой эффективности, скажем, того же правозащитного движения советской эпохи, ни отсутствия мощной социальной базы у реформаторского либерализма в до- и постсоветское время, отчаяться в возможности закрепления России в “семье” либеральных государств можно только при условии слишком узкого прочтения традиции “либерализма”.

Источник:  magazines.russ.ru


Об авторе.

Габович, Михаил Евгеньевич (род. 7.2.1977 в Москве) — социолог, переводчик. Сын Е.Я.Габовича. Учился в в Оксфордском университете и в Высшей Нормальной школе в Париже. С 2002 по 2006 год был редактором московского журнала «Неприкосновенный запас». Редактор-составитель книги «Память о войне. 60 лет спустя». — М.: НЛО, 2005. В 2007 году — стипендиат Эйнштейновского форума (г. Потсдам, Германия). С 2007 г. — сотрудник Принстонского ун-та, США. Является сотрудником Эйнштейновского форума в Потсдаме, где проводит социальные исследования на тему политического и социального протеста в России.

Габович о современной власти в России

Миша Габович. Путин капут?! Новая российская культура протеста. – Берлин: Зуркамп, 2013. – 441 с. – Тираж не указан.

Трогательное расположение общественности ФРГ к российской оппозиции столь же велико, как и её яростная неприязнь к российскому президенту. Этих беспроигрышных коньков немецкой публицистики и решил оседлать Миша Габович с целью показать закат «системы Путина и зарождение массового антипутинского протеста в Российской Федерации».
Несколько слов об авторе. Немецкий историк и социолог Михаил Габович родился в Москве, учился в Оксфорде и Париже, преподавал в Принстоне, на данный момент является сотрудником Эйнштейновского форума в Потсдаме, где проводит социальные исследования на тему политического и социального протеста в России. Он не только лично принимал участие в демонстрациях, апофеозом которых стала Болотная площадь. Он также непосредственно знаком с подоплёкой формирования групп независимых наблюдателей. В качестве редактора журнала «Неприкосновенный запас» Габович был вхож в «НЛО», сферу медийного влияния Ирины и Михаила Прохоровых. Последний, как известно, создал сеть независимых наблюдателей в Челябинске, на которых Габович и ссылается в своём исследовании политического сознания российского общества. В остальном он полагается на телеканал «Дождь» и многочисленные интернет-блоги.
Первоначальная идея автора – совместить непредвзятость перспективы «птичьего полёта» и ангажированность «опытного активиста и демонстранта» – не реализована. Потому как просто не могла быть реализована. Вместо бесстрастного обозрения сверху Габович представил читателю очень личные заметки изнутри. Ради красного словца Габович проводит параллель между Россией и Сенегалом и симпатизирует протестантам, которые желают своей собственной стране таких же событий, как на площади Тахрир в Египте. Иные политические оценки автора вызывают улыбку. Тяжело согласиться с тем, что резиновый рэп Noize MC следует возвести в ранг серьёзного манифеста против Путина. Габович, не смущаясь, делает это. Недоумение вызывает восхищение автора уже подзабытой акцией группы «Война» на Литейном мосту. Выходит, что автору попросту не удалось найти в активе протестантов более впечатляющих, серьёзных, а самое главное – созидательных акций.
Правда, в заключение своего труда он скрепя сердце приходит к выводу, что лидеры и рядовые члены Болотной страдают от переизбытка самолюбования и скоморошества своих политакций. И вообще из-за отсутствия внятной программы протестанты ничего не могут противопоставить «системе Путина». То есть новая российская культура протеста получила «неуд» даже от не скрывающего своего пристрастия к ней наблюдателя.
ЭССЕН, ФРГ

Судьба России в XXI веке
Философия блога.


Блог создан после выборов в декабре 2011 года, которые, по мнению проигравших партий, были сфальсифицированы.
Народ возмутился узурпацией власти и вышел на площади в Москве и Петербурге. Депутаты Ленсовета в то время сделали соответствующие заявления.
Группа депутатов Ленсовета 21 созыва (полномочия с 1990 по 1993 год) и в настоящее время озабоченно следят за судьбой России, помещают в этом сетевом журнале свои наблюдения, ссылки на интересные сообщения в Интернете, статьи, газетные вырезки, предложения, заметки.
Каким государством станет Россия в 21 веке: демократия, олигархия, анархия, деспотия, монархия или, может быть, клерикализм?

На страницах этого дневника - публикации о культуре, истории, экономике, политике, финансах, войне:




Судьба революционных реформ в книге
«Колбасно-демократическая революция в России. 1989-1993»



The Fate of Russia in XXI Century
Philosophy of blog.

A group of deputies of Lensoviet 21 convocation (powers from 1990 to 1993) currently preoccupied follow the fate of Russia, put in this online journal his Notes, press clippings, articles, Offers, observation, links to interesting posts on the Internet.
What kind of state will become Russia in the 21st century: monarchy, despoteia, anarchy, democracy, oligarchy or, perhaps, humanism?
Blog created after the election in December 2011, which, according to lost parties were rigged.
The people protested so obvious fraud and went Square in Moscow and St. Petersburg. Deputies of in December 2011 made declarations.


On the pages of this Blog you will find interesting articles:




Modern History of Russia in the book
«Sausage-democratic revolution in Russia. 1989-1993»

Комментариев нет :

Отправить комментарий