Тень диктатора

Каких изменений в политической системе страны стоит ожидать и опасаться? Движемся ли мы к диктатуре? Кому и зачем понадобилось вбросить в публичное поле тему досрочных выборов президента? Как будет выглядеть следующая Дума?
Эти вопросы обсуждали в редакции The New Times политолог, доцент Института общественных наук РАНХиГС Екатерина Шульман, политологи Михаил Виноградов и Кирилл Рогов, а также главный редактор журнала The New Times Евгения Альбац

Альбац: Есть еще гипотеза для обсуждения. Трудно предполагать, насколько Алексей Леонидович Кудрин это имел в виду, но досрочные выборы решают проблему не только некой договоренности с Медведевым. Что само по себе, наверное, важно, ведь кремлевские конспирологи убеждены, что протесты 2011–2012 годов финансировались, поддерживались, если не инспирировались, кругами, близкими к Медведеву и Тимаковой. Но еще это позволяет провести конституционную реформу. А именно: поменять статьи 110 и 111 главы 6 Конституции, согласно которым контроль за исполнительной властью находится у председателя правительства РФ. Если вы убираете эти статьи, вы из смешанной республики французского типа, которая есть у нас, делаете как раз классическую президентскую республику, где президент — и глава государства, и глава исполнительной власти. Таким образом, вы создаете диктатуру. Вы убираете полностью даже номинальную плюралистическую площадку между главой государства и главой исполнительной власти, вы концентрируете всю власть в одних руках, в руках президента-диктатора. Это решает проблему возможности концентрации какой-либо элитной группы вокруг премьера.

Шульман: Сценарий, который вы изложили, вызывает доверие, но он страдает тем, чем мы все, эксперты, страдаем, — он слишком разумен. Мы пишем и думаем слишком рационально, а политическая система действует не так. Я бы сформулировала это немножко иначе. Роковой крен случился с нашим кораблем державным в феврале–марте 2014 года. Произошел ли он оттого, что четверо человек в одной комнате приняли решение, или один человек в одной комнате, или их было больше, не важно. Я думаю, это решение было ситуативным и эмоциональным. Была неадекватная реакция на то, что происходит на Украине, и было решено: сейчас мы тут вам всем покажем. Никто не предполагал, каковы будут последствия. А теперь накренившийся корабль пытается вернуться на свой прежний маршрут. Власть в России не настолько персонализирована, как нам кажется. Она не принадлежит одному человеку или четырем людям. Она принадлежит коллективной бюрократии.
Альбац: Вы считаете, что вбросы по поводу досрочных выборов — не более чем фейки? Я бы сказала, что это какая-то операция по дезинформированию, поскольку мы имеем дело с чекистами, а не просто с бюрократами, кстати говоря.

Шульман: Ну, из всех бюрократических кланов самый весомый и самый влиятельный — это вооруженная бюрократия, да.

Виноградов: Я бы выделил семь возможных факторов изменения политической системы. Первый — изменение целеполагания или эмоций лиц, принимающих решения. Второй — случайное реагирование на внешние события. Третий — социальная активность. Скорее, на мой взгляд, будет волна апатии, но все-таки существует интрига: произойдет ли раскол мнений между носителями двух запросов, которые сегодня удается совместить: запроса на стабильность и запроса на подвиги. Четвертый — реакция на изменения вектора общественного настроения. Что я имею в виду? Никита Хрущев, на мой взгляд, вовсе не был носителем ценностей оттепели. А Владимир Путин не был все эти годы носителем радикально-консервативного тренда, который виден сегодня. В случае с Хрущевым, он скорее шел за трендом, а в случае третьего срока Путина, возможно, имела место некая абсолютизация консервативного тренда. Пятый — ответы на внутриэлитную активность. Шестой — действия, связанные с реакцией на собственную пропаганду и с абсолютизацией внешнеполитических угроз. Седьмой возможный фактор — это появление реальных внешних вызовов. Таким внешним вызовом могла бы стать дестабилизация в Центральной Азии или Узбекистане, которая тему Украины сильно подвинула бы на второй и третий план.

Рогов: Институт плановых выборов используется обычно в демократических режимах, где после определенного срока, после 4 или 5 лет, лидера меняют. Но есть другие режимы, где возможны внеплановые выборы. Это совсем другой институт, он нужен, чтобы показать несменяемость лидера.
Не мы раз в пять лет решаем, кто у нас президент, а наш лидер вдруг объявляет голосование о доверии себе. И мне кажется, что есть большие резоны у Путина перейти к такому варианту. Ему надо как-то разорвать с этой непонятной и дурацкой историей, когда он следовал правилам. Он ведь в 2008 году попробовал следовать демократическим правилам, из этого получилась для него полная ерунда. Для нас тоже, впрочем. Ему надо разорвать с этим институтом выборов, с необходимостью меняться с кем-то офисами. Все это надо оставить там, в докрымской истории.
Смысл досрочных выборов в том, что они ставят не лидера в зависимость от выборов, а выборы — в зависимость от лидера.
Не только Патрушев, глава администрации президента Сергей Иванов тоже. Мой фундаментальный подход к политической реальности заключается в одном тезисе: в конце февраля 2014 года произошел малозаметный переворот. Никто никого не арестовывал и не расстреливал, и поэтому произошедшее как переворот не воспринимается. Но мы понимаем, что была узкая группа лиц (в осведомленных московских кругах принято считать, что это Иванов, Патрушев, Путин и Ушаков), которая приняла судьбоносное решение об аннексии Крыма, не устроившее огромное количество людей в элитах.

Сергей Иванов — глава администрации президента,

Николай Патрушев — секретарь Совета безопасности РФ,

Юрий Ушаков — помощник президента РФ по внешнеполитическим вопросам.

Решение было абсолютно необратимо политически в среднесрочной перспективе и поменяло баланс сил в элитах. Все прозападные элиты оказались ослаблены в одну ночь, колоссально ослаблены, их положение в политической системе изменилось радикально. Это и можно называть переворотом. Но очевидно, у этого переворота есть еще последствия, он выглядит не совсем завершенным. Последствия должны быть в закреплении административного перераспределения полномочий и в новой институциональной системе. Одной из форм институционализации нового режима может стать переход к новому типу президентских выборов. Досрочные выборы — закрепление случившегося переворота. Но затем два человека из этой четверки выступили с развернутыми высказываниями, месседж которых я бы кратко сформулировал так: мы не мафия, мы хунта. Есть мафия — те, которые про деньги и которые торгуются, а мы про идеологию, мы хунта, мы — геополитика и будем разговаривать через геополитику…
Ситуация определяется двумя фундаментальными вещами. Это переворот, последствия которого политическая система пытается переварить, но пока не может. Переворот был инициативой узкой группы лиц, они достигли своей цели по резкому изменению баланса внутри элит, но есть серьезные сложности. Эта группа лиц не принята западными лидерами в качестве ответственного переговорщика. Их не приняли в новом качестве — в качестве хунты, с которой надо разговаривать на ее языке и отвечать на ее запросы. Они будут пытаться довести логику переворота до конца, и это дестабилизирует систему. И вторая вещь: мы должны помнить, что в этом году исполняется 16 лет, как Владимир Путин находится в офисе. Это этап политической дряхлости для любого лидера. Здесь нет никаких вопросов о возможных будущих реформах, о запуске новой системы. Возможна только попытка избежать неизбежного — собственного ухода. Крах неизбежен, и усилия, предпринимаемые для того, чтобы его избежать, обычно этот крах и готовят.

Источник: www.newtimes.ru

Судьба России в XXI веке

Философия блога.

Группа депутатов Ленсовета 21 созыва и сегодня озабоченно следят за судьбой России, помещают в настоящем сетевом журнале свои статьи, предложения, наблюдения, газетные вырезки, ссылки на интересные сообщения в Интернете, заметки.
Каким государством станет Россия в 21 веке: анархия, монархия, олигархия, деспотия, демократия или, может быть, клерикализм?
Блог начат после выборов в представительные органы власти в декабре 2011 года, которые, по мнению наблюдателей, были сфальсифицированы.
Народ возмутился узурпацией власти и вышел на массовые демонстрации протеста. Авторы статей в этом блоге писатель Александр Сазанов, интеллигент Леонид Романков, автор концепции сферной политики Лев Семашко, петербургский адвокат Сергей Егоров, общественник Юрий Вдовин, политик Павел Цыпленков, искуствовед Сергей Басов в декабре 2011 года критиковали фальсификацию выборов.

Получай наши сообщения о судьбе России!

На страницах этого сетевого журнала вы найдете интересные статьи:

• Сергей Егоров. Судебная реформа: три главных направления.
• Лев Семашко. Владимир Путин – исторический реформатор 21 века.
• Сергей Басов. Альтернативная избирательная философия.
• Павел Цыпленков. «Да-да-нет-да» 20 лет спустя.
• Юрий Вдовин. Одичание – очередной виток в истории России?.

---

Новейшая история России в книге
«Колбасно-демократическая революция в России. 1989-1993»

The Fate of Russia in XXI Century

Information about this site.

Deputies of Lensoviet convocation (powers from 1990 to 1993) today closely follow the fate of Russia, publish in this blog his links to interesting posts on the Internet, press clippings, observation, Notes, Offers, articles.

Become a regular reader of this blog.

What kind of state will become Russia in the 21st century: democracy, anarchy, monarchy, despoteia, oligarchy or, perhaps, clericalism?
Blog created after the election in December 2011, which, according to lost parties were rigged.
The people protested usurpation and went rallies. Deputies of in while made declarations.

On the pages of this online journal you will find interesting articles:

• Yu.Vdovin. Challenges and priorities of the XXI century.
• A.Sazanov. Grizzly politics meet the political spring 2012.
• P.Tsyplenkov. Velvet autumn 1989.
• S.Egorov. Roll: one down, and some up.
• L.Semashko. Vladimir Putin - a historical reformer of the 21st century.
• S.Basov. Alternative Election philosophy.

---

Modern History of Russia in the book
« Sausage-democratic revolution in Russia. 1989-1993»