Революция богатых арабов

"Санкт-Петербургские ведомости" опубликовали статью про революцию в Тунисе, которая произошла в 2010 году. Принята новая конституция этой арабской страны, но в результате перестройки общественного сознания в ходе выборов снова к власти пришли те люди, убеленные сединами, которые правили при свергнутом авторитаризме. Очень похоже на ситуацию в России в начале 90-х годов прошлого века, описанную в книге "Колбасно-демократическая революция". Арабы также продемонстрировали пример демократической революции, которую совершили сытые и богатые, а затем наступило время реставрации "старых" порядков старыми же политиками под вывеской президентско-парламентской республики. 

Руслан КОСТЮК,

доктор исторических наук,
профессор факультета международных отношений СПбГУ

Тунисская спираль

ФОТО Сергея ГРИЦКОВА

Четыре года назад в Тунисе происходили события «финиковой» (или «жасминовой») революции, положившие начало противоречивой в своих результатах «арабской весне». Парламентские и президентские выборы, прошедшие в последнем квартале 2014 года, обозначили начало нового этапа в современной истории тунисского государства.

Незавершенная революция

Авторитарный режим «дозированной демократии», существовавший в Тунисе с момента обретения этим государством независимости от Франции в 1956 г., был сметен в 2011-м всего за несколько недель усилиями тунисской молодежи и профсоюзных активистов. Эти события, можно сказать, разбудили весь Ближний и Средний Восток.
Революционный вихрь открыл дорогу к власти для исламо-консервативного движения «Ан-Нахды» (Партия возрождения). Хотя исламистские активисты не играли первостепенной роли в массовых манифестациях зимы 2010/11 гг., справедливо отмечает знаток тунисской истории профессор МГУ Мария Видясова, «предсказание, что плоды демократизации «снизу» получат здесь именно исламисты, увы, сбылось». На выборах в учредительное собрание, призванное выработать новую демократическую конституцию страны (они состоялись осенью 2011 г.), безоговорочную победу одержала именно «Ан-нахда», получив более 40% мандатов во временном законодательном органе. Было создано правительство, в котором господствующие позиции заняли исламо-консерваторы.

В то время мало кто в стране мог подумать, что история всего через несколько лет выкинет с тунисским обществом шутку в виде ренессанса сил, связанных с прежним бюрократическим и коррумпированным режимом свергнутого в начале 2011 г. президента Зин Эль-Абидина Бен Али. Но в итоге это произошло. Четыре года назад по всему Тунису горели офисы правившей в то время и распущенной вскоре после позорного бегства Бен Али «партии-государства» – Демократического конституционного объединения. Сегодня бывшие руководители ДКО «призваны народом» руководить страной.
Как справедливо отмечает один из лидеров тунисской левой оппозиции Фатхи Шамкхи, такое стало возможным потому, что революция 2011 г. осталась незавершенной. По его словам, «свергнуть диктатуру – одна вещь, ниспровергнуть режим – это совсем другое». Перипетии тунисской истории показали ошибочность точки зрения многих известных зарубежных и отечественных востоковедов, утверждавших, что теперь-то, используя плюрализм и политические свободы, исламисты укрепят свою власть, а светский режим в Тунисе, Египте (да и в иных странах «Большого Ближнего Востока») рискует вообще исчезнуть.
В Тунисе этого не произошло. Во многом потому, что исламо-консерваторы и откровенно экстремистские группировки салафитов, пытаясь поначалу навязать собственные порядки, всякий раз встречали организованное сопротивление левых и либеральных сил, профсоюзного движения, социальных неправительственных организаций, студенчества и образованной части населения. На самом деле попытки исламизации общественно-политической жизни в Тунисе предпринимались, но гражданское общество (а оно в Тунисе имеется) ее не приняло.
И «Ан-Нахда» отступила. Осенью 2013 г. под давлением общественности исламисты согласились на создание беспартийного «правительства технократов». А в январе 2014-го учредительное собрание одобрило текст новой конституции, которая закрепила демократические принципы и парламентско-президентский характер Тунисской Республики. Как отмечает профессор МГИМО Марина Сапронова, «Тунис еще раз подтвердил свою роль флагмана в отношении защиты и реализации прав женщин во всех областях, подняв их на конституционный уровень». Никаких ссылок на исламское право (шариат) исламо-консерваторам в новой конституции добиться не удалось.

Что имеем – не храним...

Политический неуспех исламистов в Тунисе имеет немало причин. Но, на мой взгляд, главным здесь является то, что в социально-экономическом плане за последние два года страна испытала регресс. А ведь «Ан-Нахда» сулила нации «исламское процветание»...
Революции никогда не возникают по чьему-то доброму или злому умыслу. Разумеется, народные волнения 2010 – 2011 гг. имели вполне очевидные социальные и экономические предпосылки. В стране перед «жасминовой» революцией сложилась взрывоопасная обстановка с молодежной безработицей. В целом без постоянной работы в Тунисе были 13 – 14% населения, но относились эти проценты прежде всего к молодежи, причем с высшим образованием. Она составляла более половины всех безработных. И именно эта категория населения, люди моложе 25 лет, стала главной действующей силой революционных событий.
Также тунисское общество дошло до точки кипения из-за вопиющих фактов коррупции, семейственности и клановости, которые вовсю процветали в период правления ДКО, вернее сказать, ее верхушки во главе с Бен Али. Ведущие позиции в экономике и бизнесе занимали близкие и дальние родственники главы государства и его супруги Лейлы Трабелси. На этом фоне самосожжение дипломированного торговца овощами и фруктами Мохаммеда Буазизи 17 декабря 2010 г. и стало той искрой, которая зажгла фитиль первой арабской революции.
Но сегодня, когда мы пытаемся понять причины нынешнего рывка светских левоцентристских сил, нужно вспомнить и о том, что «тунисская модель» развития имела и немало положительных сторон. При президентах Хабибе Бургибе (он правил с 1957-го по 1987 г.) и Бен Али Тунис превратился в одно из ведущих в экономическом отношении государств Африки. В стране были созданы современные отрасли по добыче нефти, газа, фосфатов. Также во второй половине ХХ в. энергично развивались электротехническая, текстильная и швейная отрасли промышленности. По уровню компьютеризации и образованности населения Тунис опережал большинство африканских стран.
В 2001 г. я как турист побывал в этой стране, и мне запомнились слова нашего гида о том, что средняя ежемесячная зарплата тунисского профессора составляет тысячу долларов. Даже сегодня во многих вузах России эта планка кажется пока недостижимой...
Понятно, что росло не только благосостояние профессоров: к моменту «финиковой» революции средний доход на душу населения в Тунисе составлял 5 тысяч динаров (или 4000 долларов) в год. Постоянно увеличивалась прослойка среднего класса. Если в 1980-е годы за чертой бедности находилась пятая часть населения, то к 2010-му таких людей в стране было менее 4%. При этом до 80% тунисцев являлись собственниками своего жилья, пятая часть населения имела личные автомобили.
«Ан-Нахда» обещала, что все эти показатели будут улучшены. Однако тунисцы увидели, что на деле прежнее правительство, возглавляемое исламистами, некомпетентно в решении острых экономических проблем. Стали падать доходы от туризма и добычи нефти, заметно уменьшились иностранные инвестиции. В последние несколько лет в Тунисе явно усилились инфляционные процессы, снижается покупательная способность людей. Естественно, многие граждане винят в происходящем «Ан-Нахду», поскольку именно она в период существования учредительного собрания отвечала в первую очередь за формирование правительства.

Знакомые все лица

Состоявшиеся в октябре парламентские выборы показали, что исламисты понесли существенные потери. На сей раз за них проголосовали менее 28% избирателей, и в новом составе 217-местной ассамблеи представителей народов «Ан-Нахда» получила лишь 69 мест. Очевидно, что значительная часть сторонников этой партии отвернулась от нее прежде всего в силу критической оценки социально-экономического курса страны в 2012 – 2014 гг. Если в 2012 – 2013-м «Ан-Нахда» играла главенствующую роль в правительствах, которые исламисты формировали с двумя левоцентристскими партиями, то отныне о подобном статусе не может быть речи. Впрочем, многие эксперты полагают, что исламо-консерваторы могут остаться в правительстве. Но уже как младшие партнеры.
Политическое отступление «Ан-Нахды» подтверждает и тот факт, что исламисты отказались выставлять собственную кандидатуру на президентских выборах. Партия предпочла поддержать кандидатуру временного президента страны Монсуфа Марзуки, избранного на должность учредительным собранием. Этот политик является создателем левопатриотической партии «Конгресс за республику», вошедшей три года назад в правительственную коалицию с исламистами. Сам 69-летний Марзуки имеет стойкую репутацию светского политика, активиста правозащитного движения. В свое время этот ученый (физик по образованию) возглавлял Арабскую комиссию по правам человека и отстаивал интересы диссидентов, преследовавшихся режимом Бен Али. Но в первом туре президентских выборов в конце ноября Марзуки получил лишь треть голосов, а во втором туре, который состоялся 21 декабря, в итоге вновь оказался вторым с 44,3% голосов.
Новым главой Туниса был избран светский политик, выступающий в поддержку парламентского пути развития страны. Победу одержал 88-летний Бенджи Каид Эссебси, лидер партии «Нидаа Тунис» («Призыв Туниса»), выигравший второй тур президентских выборов с 55,7% голосов. Еще раньше, в октябре, на законодательных выборах партия Эссебси с почти 38% голосов и 86 парламентскими мандатами превратилась в самую влиятельную политическую силу страны.
История циклична, но мало кто четыре года назад мог предположить, что прежние кадры разложившегося и распавшегося ДКО так быстро смогут вернуться к власти. Ведь «Нидаа Тунис» является прежде всего домом-прибежищем для функционеров бывшей партии власти. По спискам этой партии в депутаты прошли многие прежние министры и региональные начальники, в прошлом верой и правдой служившие режиму Бен Али. Об идеологии новой партии говорить вряд ли приходится, но «Нидаа Тунис» позиционирует себя как светская левоцентристская сила (в ее рядах можно найти и социал-демократов, и либералов), отстаивающая положительное наследие Х. Бургибы.
В этой связи показательна личность самого Эссебси. Во второй половине 1960-х, еще при Бургибе, он занимал ключевые должности министра внутренних дел и министра обороны, служил и в качестве посла в ФРГ и Франции. При Бен Али, в начале 1990-х гг., отметился как спикер парламента. Затем умудренный политик «всплыл» в начале 2011 г., когда после бегства Бен Али ненадолго оказался во главе переходного правительства, обеспечившего мирный транзит Туниса к парламентской демократии. Пожалуй, более наглядного символа возвращения бывших, чем фигура Эссебси, и представить себе невозможно.
Такая вот получается спираль по-тунисски...