Людмила Улицкая — о патриотах и варварах
Должен ли всякий приличный человек быть патриотом своей земли или достаточно просто оставаться приличным человеком. С чего начинается Родина и на чем заканчивается. Надо ли защищать землю с оружием в руках или важнее спасать людей. Людмила Улицкая рассуждает на больные и для Латвии темы.
В Ригу писатель приезжала на встречу «Свободный человек в эпоху тоталитаризма» в рамках просветительского проекта «Открытые лекции». Людмила Евгеньевна поделилась с аудиторией своими мыслями и взаимоотношениях личности и власти, чувстве свободы и понятийном кризисе; об отце Александре Мене, которого знала лично; об опасностях, которые несет телевизионная деформация мозгов; о мрачных перспективах гражданского общества России; о том, как жить свободному человеку в несвободной стране, и можно ли доверять Навальному; какие выводы позволило ей сделать пережитое онкологическое заболевание.
Значительную часть лекции Улицкая посвятила своей новой книге «Лестница Якова» — художественном произведении, созданном по мотивам жизни шести поколений ее семьи. Главным героем романа стал ее дед Яков, который трижды сидел, но при этом ни на секунду не переставал трудиться во благо родины.
— В связи с ожиданием «русских танков», в Латвии обрела особую актуальность тема лояльности и любви к родине. У людей требуют определиться, что их родина, как они намерены за нее бороться. Хотелось бы услышать ваше мнение на эту тему...
— Для начала, давайте определимся, что есть родина. На мой взгляд, это такое физиологическое, биологическое ощущение, а не государственное, идеологическое и даже не национальное. Это место, с которым связаны первые детские впечатления. Биологам (Улицкая по первой профессии — генетик, — прим. ред.) известно, что когда у курицы рождается утенок из подложенного яйца, то он будет вести себя, как цыпленок. И считать мамой курицу. Это явление называется импринтинг — то, что отпечаталось в вашем сознании и самом раннем возрасте.
Что же касается той Родины (с большой буквы), о которой все время говорят, то это, в большой степени, идеологическое клише, которое прививается человеку государством. А у любого государства всегда есть противоречие с частным человеком: государство имеет определенные интересы, а отдельно взятый частный человек со всеми своими особенностями, как правило, не вписывается в них. Государству удобно иметь то, что Сталин называл «винтиками», одинаковые человеческие структурки, которые одинаковым и предсказуемым образом реагируют, в соответствии с запросом государства.
Понятие Родины, которые нам пытаются внушить средствами массовой информации — это ровно то, что необходимо для государства, чтобы приватизировать человеческое сознание. Чтобы человек считал родиной не свой двор, не березку возле крыльца и даже не коммунальных соседей, с которыми он мог ссориться или мириться, а что-то крупное и идеологическое.
С другой стороны, бывают периоды, когда чувство родины у человека расширяется сильно и естественно. Например, война. Во время второй мировой русские, российские люди почувствовали, что их родина — это большая земля, на которую пришли враги и хотят ее уничтожить, захватить. И это чувство совершенно не было фальшивым — оно было искренним, а массовый героизм и гибели «за Родину!» (зачастую излишние) были правдивы.
Так что в разные периоды понятие родины имеет разное наполнение. Иногда, как во время войны, очень подлинное и не вызывающее сомнения, иногда, как сегодня в России, оно напоминает раздутый шар, наполненный возрождающимися имперскими амбициями.
— Что входит в ваше личное понятие родины?
— Для меня это двор на Каляевской (Долгоруковской) улице, мой прадед, который умер, когда мне было шесть лет, но я хорошо помню книги, которые вокруг него были, вещи, которые частично даже сохранились. Это первичное и самое существенное понятие родины. В понятие родины для меня входит и Крым, где жили сестры моей бабушки. Я с детства туда ездила — это было мое любимейшее место. Карадаг. Знакомство с Марьей Степановной Волошиной. Это часть моей души.
В какой-то момент Крым стал украинским: надпись «Парикмахерская» сменилась табличкой «Перукарня», что для меня не изменило ни ландшафта, ни облика Крыма. В какой-то момент я услышала в Судаке татарскую речь и заплакала — я поняла, что совершенная в отношении татар величайшая несправедливость исправляется — для меня это было совершенным счастьем.
Прошло несколько лет. Татары отрезали часть участка, который принадлежал Нине Константиновне Бруни-Бальмонт, завалили камнями татарский старинный наливной колодец (а их очень немного сохранилось) и поставили на этом месте бетонный дом. У меня возникло острое ощущение, что мне все равно, кто владеет Крымом. Главное, чтобы не варвары.
У варваров нет национальности. Они в «российские времена» завалили исток реки, которая текла по Судаку, и вода ушла. В «украинские времена» извели виноградник, который рос по берегу реки, вместо него появились чахлые деревья и кукуруза. Все это было измывательством над здравым смыслом и землей, которую я очень люблю. Когда пришли татары, я думала, что земля возродится, но снова варварство — они забетонировали бывшую речку, поставили там бетонные дома и не посадили ни одного дерева. И у меня снова были слезы.
Последний раз я была в Крыму года четыре назад. В «украинские времена». И больше не хочу. Этой землей владеют люди, которые к ней равнодушны. Вот вам и ответ: Родина — это место, которое ты любишь и делаешь все, чтобы она не исчезала.
— А защищать с оружием в руках — тоже надо? В Латвии проводились опросы мужчин на тему, готовы ли вы защищать Латвию с оружием в руках. Треть мужчин вообще не готова, а из тех, кто готов, 41% русскоязычных и 67% латышей...
— Я принадлежу к тем людям, которые точно знают, что есть безвыходные ситуации. То, о чем вы говорите, именно такая ситуация. Проблема, которая не имеет решения.
Больше 20 лет я почти каждый год езжу в Израиль. У меня там много друзей-израильтян — российских выходцев и местных. Люди поколениями живут в неразрешимой ситуации. В таком случае ты вынужден каждый раз выдавать сиюминутное решение. Идет танк, и в этот момент ты понимаешь — бежать или оставаться, или просто в ярости выплеснуть кастрюльку кипятка, как это делали наши предки в средневековье.
Думаю, в сегодняшнем мире много ситуаций, не имеющих правильных глобальных решений. Одна из них — ситуация с беженцами из Ближнего Востока. Этих людей безумно жалко — они попали в адскую ситуацию. Но, если принять всех желающих, через какое-то время Европа перестанет существовать.
Знаменитая итальянская журналист Ориана Фалаччи (ныне покойная) написала статью (с критикой ислама и арабской культуры), за которую ее буквально прокляла левая итальянская интеллигенция. Но она не могла иначе, такое впечатление на нее произвел лагерь африканских беженцев на площади Флоренции, нечистоты от которого лились непосредственно под баптистерий, выложенный изумительной мозаики. Три месяца они там простояли, потом площадь долго чистили, а беженцев переселили в пригородный лагерь. В общем, сложные чувства.
Кстати, мне показалось, что недавно я... решила проблему беженцев. Принимать людей надо только временно. И только женщин, детей и тяжело больных. Оставляя мужчин решать военные проблемы, которые они затеяли. А то, если они приезжают в Европу полными семьями, у них потом нет стимулов возвращаться. Они обосновываются тут и продвигают тут свою культуру — весьма активно, а вместе с ними приезжает куча боевиков, которых Европа потом отлавливает. Позже я узнала, что к такому решению проблемы беженцев склоняются и британцы. Бесчеловечное и жесткое решение. Но для Европы сейчас это наиболее правильный выбор.
— Любить родину — неотъемлемое качество приличного человека или можно быть просто приличным человеком?
— Родина — очень интимный, личный момент. Мне кажется, что вместо того, что душа считает родиной, нам все время подсовывают какой-то симулякр, который я не всегда понимаю. Уж во всяком случае, мне ничего не хочется любить дружно, с маршами и гаканьем.
— Можно ли любить родину и ругать ее нехорошими словами?
— Люблю я родину, но странною любовью... Когда ты любишь свою страну, то по-настоящему страдаешь, когда видишь какие-то вещи, которые не хотелось бы видеть в своей стране. Тут тебе и боль, и отчаяние, и стыд... Если все это назвать любовью, то получается очень непростое чувство с большим количеством оттенков. У нас любят говорить о гордости за родину... Но ведь гордость — это смертный грех. Поэтому я не знаю, чем нам особенно гордиться. Любить есть что, стыдиться есть чего, страдать есть за что, а чем гордиться — я подумаю...
Источник: moi-goda.ru
— Вы писали, что к новому своему роману "Лестница Якова" подбирались много лет и вот наконец закончили. О чем и о ком эта книга? Опять про прошлое, еще более дальнее, чем то время, о котором и о людях которого Вы писали в «Зеленом шатре»?
— Не совсем так. Эта книга, можно сказать, прожила со мной несколько десятилетий в виде пятисот писем, большой семейной переписки, начиная с 1911 года. Главное и самое интересное, что там есть, — переписка моих бабушки и дедушки. Там есть и более ранние записи, несколько записных книжек моего деда-школьника, студента…
Оказалось, что времени в каком-то смысле нет: эти полудетские записи так напомнили то, что писала я сама в таком возрасте. Круг чтения, интересов, ход мыслей. Только он гораздо талантливей был и лучше меня. Переписка бабушки и дедушки длилась более четверти века, и она такая интенсивная, потому что годами жили супруги порознь — дед пережил две ссылки, начиная с 1931 года, и очень тяжелые лагеря. Последний — в поселке Абезь. Политический, инвалидный. (Абезьский лагерь — подразделение в системе ГУЛАГа, действовавшее с 1932 по 1959 годы, для инвалидов и нетрудоспособных политических заключенных на 5 тысяч человек. Там находилось шесть лагерных пунктов — четыре для женщин и два для мужчин. — Открытая Россия)
Это дно ада. Что же касается того, почему я все пишу о прошлом, — без него мы не разберемся ни в современности, ни в самих себе…
Вообще говоря, политика сама по себе меня нисколько не занимает. Она во все времена гнусна и отвратительна, эта наука управления людьми, подчинения, власти, насилия. Для меня важно, как освобождаться от насилия, как находить возможность жить достойно и плодотворно в общественной системе, которая глубоко порочна. Это, если хотите, отношения личности, частного человека, и государства, которое по своей природе не хочет и не может с ним считаться. Я, как вы понимаете, на стороне частного человека. Он мал, смертен, он прекрасен, когда совсем маленький, он растет, разворачивается, увлекается искусством, наукой, познанием, в конце концов… И он сталкивается с безличной структурой, которая своей целью ставит подчинить его себе, лишить его собственного лица, Богом данного бытия и превратить в винтик машины. Времена советского террора были исключительно эффективны в этом смысле. Проект создания «советского человека» был одним из самых успешных. История моего деда в этом смысле и поучительна, и восхитительна: культура спасает человека. Он вооружен логикой, знаниями, способностью к анализу — и он сохраняет свое лицо, свое достоинство. Через культуру. В этом смысле очень важен для сегодняшних людей опыт наших предков. Для меня, во всяком случае, важно это ощущение преемственности, которое основано в моем случае просто на общей генетике. Это чудо узнавания себя в письмах деда, и деда — в том, что я делаю, чем увлекаюсь, какие книги выбираю, какую музыку слушаю… Это длится — моим детям, внукам передаются особенности моего деда. А он не один — целая череда предков за каждым из нас…
— Чем так важен чужой опыт? Что дают нам сегодняшним эти воспоминания о прошлом, о том, как жили наши дедушки, бабушки, о чем они думали, что их мучило?
— Последние годы я живу с острым ощущением «нового времени». Мы живем в будущем. Оно нахлынуло на нас, не дав медленно перейти, прожить некоторую великую эволюционную границу. В 1953 году совершилось грандиозное событие. Нет, не смерть Сталина, политического преступника и авантюриста, каких много было в истории. В 1953 был открыт код ДНК, азбука того текста, на котором записана вся эволюция живого. Начиная с этого момента человек получил потенциальную возможность осознанно относиться к себе самому, понимать свое уникальное место во вселенной как соавтора Господа Бога по Творению.
— После того, как Олегу Сенцову за преступление, которого он не совершал дали 20 лет, в обществе заговорили о возвращение сталинских «троек», Михаил Ходорковский призвал граждан не исполнять законы России, которые противоречат праву и Конституции, некоторые публицисты стали объяснять, что тогда точечные репрессии превратятся в массовые. Что Вы обо всем этом думаете?
— Я по своему устройству законопослушный человек. Мне скорее хочется исполнять закон, чем нарушать его. Преодолевая нетерпение и раздражение, я стою возле красного сигнала светофора, даже если никаких машин нет. Закон — это общественный договор, обществу удобнее и безопаснее жить, когда есть внятные законы и они соблюдаются. Мы живем в сложном переходном времени — есть законы, написанные в последнее время, которые противоречат и здравому смыслу, и логике, и даже Конституции. Это создает в обществе напряжение и недовольство. Когда уровень недовольства перейдет «красную черту», произойдет социальный переворот. Власти это понимают и пытаются «выпускать пар» или манипулируют общественным мнением, указывая на врагов, которые якобы вынуждают государство совершать парадоксальные поступки вроде уничтожения «санкционных» продуктов питания. Пока все эти трюки проходят. Что же касается точечных репрессий, которые грозят обернуться массовыми, — наша страна и это проходила. Страх — очень мощное оружие. Уровень страха возрастает с обеих сторон: и со стороны власти, которая денег не жалеет на охрану себя самой, и со стороны населения, которому есть чего бояться... Хорошая пища для историков и социологов, плохие времена для жизни человека. Рецептов у меня нет. Что же касается Олега Сенцова — ему дали двадцатилетний тюремный срок за «преступление инакомыслия», потому что действий он вообще никаких не совершил. Даже человек, получивший десять лет, кажется, всего лишь поджег дверь... Мелкое хулиганство.
Полностью интервью: openrussia.org
Судьба России в XXI веке
Блог создан после выборов в декабре 2011 года, которые, по мнению наблюдателей, были сфальсифицированы.
Народ возмутился пренебрежением его мнением и вышел на массовые демонстрации протеста. Авторы статей в этом блоге общественник Юрий Вдовин, правозащитник Сергей Егоров, писатель Александр Сазанов, культуролог Сергей Басов, автор концепции сферной политики Лев Семашко, действительный государственный советник Леонид Романков, публицист Павел Цыпленков в те тревожные дни сделали соответствующие заявления.
Какое государство сложится в России в 21 веке: анархия, деспотия, монархия, олигархия, демократия или, может быть, гуманизм?
Группа депутатов Ленсовета 21 созыва (полномочия с 1990 по 1993 год) и в настоящее время озабоченно следят за судьбой России, помещают в настоящем блоге свои наблюдения, статьи, предложения, заметки, ссылки на интересные сообщения в Интернете, газетные вырезки.
Судьба революционных реформ в книге
The Fate of Russia in XXI Century
What kind of state will become Russia in the 21st century: oligarchy, democracy, monarchy, anarchy, despoteia or, perhaps, humanism?
Blog coined after the election in December 2011, which, according to lost parties were rigged.
The people protested usurpation and went rallies. Deputies of in while made declarations.
Petersburg politics convocation today preoccupied follow the fate of Russia, publish in this blog his articles, Notes, links to interesting posts on the Internet, Offers, press clippings, observation.
Modern History of Russia in the book
 |
| Л.Е.Улицкая. Фото из журнала "Сноб" |
В Ригу писатель приезжала на встречу «Свободный человек в эпоху тоталитаризма» в рамках просветительского проекта «Открытые лекции». Людмила Евгеньевна поделилась с аудиторией своими мыслями и взаимоотношениях личности и власти, чувстве свободы и понятийном кризисе; об отце Александре Мене, которого знала лично; об опасностях, которые несет телевизионная деформация мозгов; о мрачных перспективах гражданского общества России; о том, как жить свободному человеку в несвободной стране, и можно ли доверять Навальному; какие выводы позволило ей сделать пережитое онкологическое заболевание.
Значительную часть лекции Улицкая посвятила своей новой книге «Лестница Якова» — художественном произведении, созданном по мотивам жизни шести поколений ее семьи. Главным героем романа стал ее дед Яков, который трижды сидел, но при этом ни на секунду не переставал трудиться во благо родины.
— В связи с ожиданием «русских танков», в Латвии обрела особую актуальность тема лояльности и любви к родине. У людей требуют определиться, что их родина, как они намерены за нее бороться. Хотелось бы услышать ваше мнение на эту тему...
— Для начала, давайте определимся, что есть родина. На мой взгляд, это такое физиологическое, биологическое ощущение, а не государственное, идеологическое и даже не национальное. Это место, с которым связаны первые детские впечатления. Биологам (Улицкая по первой профессии — генетик, — прим. ред.) известно, что когда у курицы рождается утенок из подложенного яйца, то он будет вести себя, как цыпленок. И считать мамой курицу. Это явление называется импринтинг — то, что отпечаталось в вашем сознании и самом раннем возрасте.
Что же касается той Родины (с большой буквы), о которой все время говорят, то это, в большой степени, идеологическое клише, которое прививается человеку государством. А у любого государства всегда есть противоречие с частным человеком: государство имеет определенные интересы, а отдельно взятый частный человек со всеми своими особенностями, как правило, не вписывается в них. Государству удобно иметь то, что Сталин называл «винтиками», одинаковые человеческие структурки, которые одинаковым и предсказуемым образом реагируют, в соответствии с запросом государства.
Понятие Родины, которые нам пытаются внушить средствами массовой информации — это ровно то, что необходимо для государства, чтобы приватизировать человеческое сознание. Чтобы человек считал родиной не свой двор, не березку возле крыльца и даже не коммунальных соседей, с которыми он мог ссориться или мириться, а что-то крупное и идеологическое.
С другой стороны, бывают периоды, когда чувство родины у человека расширяется сильно и естественно. Например, война. Во время второй мировой русские, российские люди почувствовали, что их родина — это большая земля, на которую пришли враги и хотят ее уничтожить, захватить. И это чувство совершенно не было фальшивым — оно было искренним, а массовый героизм и гибели «за Родину!» (зачастую излишние) были правдивы.
Так что в разные периоды понятие родины имеет разное наполнение. Иногда, как во время войны, очень подлинное и не вызывающее сомнения, иногда, как сегодня в России, оно напоминает раздутый шар, наполненный возрождающимися имперскими амбициями.
— Что входит в ваше личное понятие родины?
— Для меня это двор на Каляевской (Долгоруковской) улице, мой прадед, который умер, когда мне было шесть лет, но я хорошо помню книги, которые вокруг него были, вещи, которые частично даже сохранились. Это первичное и самое существенное понятие родины. В понятие родины для меня входит и Крым, где жили сестры моей бабушки. Я с детства туда ездила — это было мое любимейшее место. Карадаг. Знакомство с Марьей Степановной Волошиной. Это часть моей души.
В какой-то момент Крым стал украинским: надпись «Парикмахерская» сменилась табличкой «Перукарня», что для меня не изменило ни ландшафта, ни облика Крыма. В какой-то момент я услышала в Судаке татарскую речь и заплакала — я поняла, что совершенная в отношении татар величайшая несправедливость исправляется — для меня это было совершенным счастьем.
Прошло несколько лет. Татары отрезали часть участка, который принадлежал Нине Константиновне Бруни-Бальмонт, завалили камнями татарский старинный наливной колодец (а их очень немного сохранилось) и поставили на этом месте бетонный дом. У меня возникло острое ощущение, что мне все равно, кто владеет Крымом. Главное, чтобы не варвары.
У варваров нет национальности. Они в «российские времена» завалили исток реки, которая текла по Судаку, и вода ушла. В «украинские времена» извели виноградник, который рос по берегу реки, вместо него появились чахлые деревья и кукуруза. Все это было измывательством над здравым смыслом и землей, которую я очень люблю. Когда пришли татары, я думала, что земля возродится, но снова варварство — они забетонировали бывшую речку, поставили там бетонные дома и не посадили ни одного дерева. И у меня снова были слезы.
Последний раз я была в Крыму года четыре назад. В «украинские времена». И больше не хочу. Этой землей владеют люди, которые к ней равнодушны. Вот вам и ответ: Родина — это место, которое ты любишь и делаешь все, чтобы она не исчезала.
— А защищать с оружием в руках — тоже надо? В Латвии проводились опросы мужчин на тему, готовы ли вы защищать Латвию с оружием в руках. Треть мужчин вообще не готова, а из тех, кто готов, 41% русскоязычных и 67% латышей...
— Я принадлежу к тем людям, которые точно знают, что есть безвыходные ситуации. То, о чем вы говорите, именно такая ситуация. Проблема, которая не имеет решения.
Больше 20 лет я почти каждый год езжу в Израиль. У меня там много друзей-израильтян — российских выходцев и местных. Люди поколениями живут в неразрешимой ситуации. В таком случае ты вынужден каждый раз выдавать сиюминутное решение. Идет танк, и в этот момент ты понимаешь — бежать или оставаться, или просто в ярости выплеснуть кастрюльку кипятка, как это делали наши предки в средневековье.
Думаю, в сегодняшнем мире много ситуаций, не имеющих правильных глобальных решений. Одна из них — ситуация с беженцами из Ближнего Востока. Этих людей безумно жалко — они попали в адскую ситуацию. Но, если принять всех желающих, через какое-то время Европа перестанет существовать.
Знаменитая итальянская журналист Ориана Фалаччи (ныне покойная) написала статью (с критикой ислама и арабской культуры), за которую ее буквально прокляла левая итальянская интеллигенция. Но она не могла иначе, такое впечатление на нее произвел лагерь африканских беженцев на площади Флоренции, нечистоты от которого лились непосредственно под баптистерий, выложенный изумительной мозаики. Три месяца они там простояли, потом площадь долго чистили, а беженцев переселили в пригородный лагерь. В общем, сложные чувства.
Кстати, мне показалось, что недавно я... решила проблему беженцев. Принимать людей надо только временно. И только женщин, детей и тяжело больных. Оставляя мужчин решать военные проблемы, которые они затеяли. А то, если они приезжают в Европу полными семьями, у них потом нет стимулов возвращаться. Они обосновываются тут и продвигают тут свою культуру — весьма активно, а вместе с ними приезжает куча боевиков, которых Европа потом отлавливает. Позже я узнала, что к такому решению проблемы беженцев склоняются и британцы. Бесчеловечное и жесткое решение. Но для Европы сейчас это наиболее правильный выбор.
— Любить родину — неотъемлемое качество приличного человека или можно быть просто приличным человеком?
— Родина — очень интимный, личный момент. Мне кажется, что вместо того, что душа считает родиной, нам все время подсовывают какой-то симулякр, который я не всегда понимаю. Уж во всяком случае, мне ничего не хочется любить дружно, с маршами и гаканьем.
— Можно ли любить родину и ругать ее нехорошими словами?
— Люблю я родину, но странною любовью... Когда ты любишь свою страну, то по-настоящему страдаешь, когда видишь какие-то вещи, которые не хотелось бы видеть в своей стране. Тут тебе и боль, и отчаяние, и стыд... Если все это назвать любовью, то получается очень непростое чувство с большим количеством оттенков. У нас любят говорить о гордости за родину... Но ведь гордость — это смертный грех. Поэтому я не знаю, чем нам особенно гордиться. Любить есть что, стыдиться есть чего, страдать есть за что, а чем гордиться — я подумаю...
Источник: moi-goda.ru
— Вы писали, что к новому своему роману "Лестница Якова" подбирались много лет и вот наконец закончили. О чем и о ком эта книга? Опять про прошлое, еще более дальнее, чем то время, о котором и о людях которого Вы писали в «Зеленом шатре»?
— Не совсем так. Эта книга, можно сказать, прожила со мной несколько десятилетий в виде пятисот писем, большой семейной переписки, начиная с 1911 года. Главное и самое интересное, что там есть, — переписка моих бабушки и дедушки. Там есть и более ранние записи, несколько записных книжек моего деда-школьника, студента…
Оказалось, что времени в каком-то смысле нет: эти полудетские записи так напомнили то, что писала я сама в таком возрасте. Круг чтения, интересов, ход мыслей. Только он гораздо талантливей был и лучше меня. Переписка бабушки и дедушки длилась более четверти века, и она такая интенсивная, потому что годами жили супруги порознь — дед пережил две ссылки, начиная с 1931 года, и очень тяжелые лагеря. Последний — в поселке Абезь. Политический, инвалидный. (Абезьский лагерь — подразделение в системе ГУЛАГа, действовавшее с 1932 по 1959 годы, для инвалидов и нетрудоспособных политических заключенных на 5 тысяч человек. Там находилось шесть лагерных пунктов — четыре для женщин и два для мужчин. — Открытая Россия)
Это дно ада. Что же касается того, почему я все пишу о прошлом, — без него мы не разберемся ни в современности, ни в самих себе…
Вообще говоря, политика сама по себе меня нисколько не занимает. Она во все времена гнусна и отвратительна, эта наука управления людьми, подчинения, власти, насилия. Для меня важно, как освобождаться от насилия, как находить возможность жить достойно и плодотворно в общественной системе, которая глубоко порочна. Это, если хотите, отношения личности, частного человека, и государства, которое по своей природе не хочет и не может с ним считаться. Я, как вы понимаете, на стороне частного человека. Он мал, смертен, он прекрасен, когда совсем маленький, он растет, разворачивается, увлекается искусством, наукой, познанием, в конце концов… И он сталкивается с безличной структурой, которая своей целью ставит подчинить его себе, лишить его собственного лица, Богом данного бытия и превратить в винтик машины. Времена советского террора были исключительно эффективны в этом смысле. Проект создания «советского человека» был одним из самых успешных. История моего деда в этом смысле и поучительна, и восхитительна: культура спасает человека. Он вооружен логикой, знаниями, способностью к анализу — и он сохраняет свое лицо, свое достоинство. Через культуру. В этом смысле очень важен для сегодняшних людей опыт наших предков. Для меня, во всяком случае, важно это ощущение преемственности, которое основано в моем случае просто на общей генетике. Это чудо узнавания себя в письмах деда, и деда — в том, что я делаю, чем увлекаюсь, какие книги выбираю, какую музыку слушаю… Это длится — моим детям, внукам передаются особенности моего деда. А он не один — целая череда предков за каждым из нас…
— Чем так важен чужой опыт? Что дают нам сегодняшним эти воспоминания о прошлом, о том, как жили наши дедушки, бабушки, о чем они думали, что их мучило?
— Последние годы я живу с острым ощущением «нового времени». Мы живем в будущем. Оно нахлынуло на нас, не дав медленно перейти, прожить некоторую великую эволюционную границу. В 1953 году совершилось грандиозное событие. Нет, не смерть Сталина, политического преступника и авантюриста, каких много было в истории. В 1953 был открыт код ДНК, азбука того текста, на котором записана вся эволюция живого. Начиная с этого момента человек получил потенциальную возможность осознанно относиться к себе самому, понимать свое уникальное место во вселенной как соавтора Господа Бога по Творению.
— После того, как Олегу Сенцову за преступление, которого он не совершал дали 20 лет, в обществе заговорили о возвращение сталинских «троек», Михаил Ходорковский призвал граждан не исполнять законы России, которые противоречат праву и Конституции, некоторые публицисты стали объяснять, что тогда точечные репрессии превратятся в массовые. Что Вы обо всем этом думаете?
— Я по своему устройству законопослушный человек. Мне скорее хочется исполнять закон, чем нарушать его. Преодолевая нетерпение и раздражение, я стою возле красного сигнала светофора, даже если никаких машин нет. Закон — это общественный договор, обществу удобнее и безопаснее жить, когда есть внятные законы и они соблюдаются. Мы живем в сложном переходном времени — есть законы, написанные в последнее время, которые противоречат и здравому смыслу, и логике, и даже Конституции. Это создает в обществе напряжение и недовольство. Когда уровень недовольства перейдет «красную черту», произойдет социальный переворот. Власти это понимают и пытаются «выпускать пар» или манипулируют общественным мнением, указывая на врагов, которые якобы вынуждают государство совершать парадоксальные поступки вроде уничтожения «санкционных» продуктов питания. Пока все эти трюки проходят. Что же касается точечных репрессий, которые грозят обернуться массовыми, — наша страна и это проходила. Страх — очень мощное оружие. Уровень страха возрастает с обеих сторон: и со стороны власти, которая денег не жалеет на охрану себя самой, и со стороны населения, которому есть чего бояться... Хорошая пища для историков и социологов, плохие времена для жизни человека. Рецептов у меня нет. Что же касается Олега Сенцова — ему дали двадцатилетний тюремный срок за «преступление инакомыслия», потому что действий он вообще никаких не совершил. Даже человек, получивший десять лет, кажется, всего лишь поджег дверь... Мелкое хулиганство.
Полностью интервью: openrussia.org
Судьба России в XXI веке
История создания сетевого журнала.
Блог создан после выборов в декабре 2011 года, которые, по мнению наблюдателей, были сфальсифицированы.Народ возмутился пренебрежением его мнением и вышел на массовые демонстрации протеста. Авторы статей в этом блоге общественник Юрий Вдовин, правозащитник Сергей Егоров, писатель Александр Сазанов, культуролог Сергей Басов, автор концепции сферной политики Лев Семашко, действительный государственный советник Леонид Романков, публицист Павел Цыпленков в те тревожные дни сделали соответствующие заявления.
Какое государство сложится в России в 21 веке: анархия, деспотия, монархия, олигархия, демократия или, может быть, гуманизм?
Группа депутатов Ленсовета 21 созыва (полномочия с 1990 по 1993 год) и в настоящее время озабоченно следят за судьбой России, помещают в настоящем блоге свои наблюдения, статьи, предложения, заметки, ссылки на интересные сообщения в Интернете, газетные вырезки.
На страницах этого блога вы найдете интересные статьи:
- Сергей Егоров. Вырваться из плена советской мифологии.
- Павел Цыпленков. Кремль выбирает между школой и церковью.
- Сергей Басов. Конституция по-человечески.
- Лев Семашко. Владимир Путин – исторический реформатор 21 века.
- Юрий Вдовин. Одичание – очередной виток в истории России?.
Судьба революционных реформ в книге
«Колбасно-демократическая революция в России. 1989-1993»
The Fate of Russia in XXI Century
History of the online journal.
What kind of state will become Russia in the 21st century: oligarchy, democracy, monarchy, anarchy, despoteia or, perhaps, humanism? Blog coined after the election in December 2011, which, according to lost parties were rigged.
The people protested usurpation and went rallies. Deputies of in while made declarations.
Petersburg politics convocation today preoccupied follow the fate of Russia, publish in this blog his articles, Notes, links to interesting posts on the Internet, Offers, press clippings, observation.
On the pages of this Blog you will find interesting articles:
- Yu.Vdovin. Savagery - the latest twist in the history of Russia?.
- L.Semashko. Vladimir Putin - a historical reformer of the 21st century.
- A.Sazanov. Deputies of the Leningrad City Council met Year of the Black Snake.
- S.Egorov. Constitution for the Ivory Coast.
- P.Tsyplenkov. Anniversary of the outstanding petersburger.
- S.Basov. The Constitution of a human.
Комментариев нет:
Отправить комментарий